Публикация новой национальной стратегии США стала событием, которое многие аналитики уже называют завершением эпохи глобального американского доминирования. Белый дом открыто заявляет: времена, когда Вашингтон практически единолично обеспечивал мировой порядок, уходят в прошлое. И хотя подобные оценки часто звучали и раньше, впервые они зафиксированы на уровне официального доктринального документа.
США объявляют о перераспределении приоритетов. Европа больше не является центром их внимания, а Ближний Восток - тем более. Центральной ареной мировой борьбы Вашингтон теперь считает Индо-Тихоокеанский регион, где определяется исход стратегического противостояния XXI века - конкуренция с Китаем.
Но означает ли это, что Америка добровольно отказывается от роли мирового гегемона? Чтобы ответить, стоит оглянуться назад - в собственную историю США. Америке уже приходилось отказываться от гиперактивной внешней политики. В 1920–1930-е она пыталась жить по формуле «Америка прежде всего», пока мир не накрыли волны тоталитаризма. После провала интервенции во Вьетнаме США вновь ушли в себя — но ненадолго: терроризм, войны на Ближнем Востоке и распад СССР вернули им роль гаранта мировой безопасности.
Отличие сегодняшнего отказа - не в нежелании, а в невозможности для США играть прежнюю роль. Однополярный мир рухнул, Китай догоняет а порой и обгоняет по технологиям. Внутренняя поляризация подрывает устойчивость американской политической системы. Союзники всё чаще выступают «пассажирами», а не партнёрами. В этих условиях Вашингтон сигнализирует: мы не тянем все направления сразу.
Давайте немного пофантазируем и представим реакцию трёх ключевых президентов, сформировавших внешнеполитический миф США Скорее всего, Франклин Рузвельт назвал бы это стратегической ошибкой. Его убеждение: если Америка не удерживает порядок - мир погружается в хаос.
Джон Кеннеди наверняка воспринял бы происходящее как угрозу американскому лидерству в борьбе за демократию. Его формула «мы будем платить любую цену» предполагала активное глобальное участие.
Рональд Рейган скорее всего увидел бы в этом слабость, которую мгновенно попытаются использовать авторитарные режимы. Для него Америка - «город на холме», пример, который должен быть сильным. Все трое указанных политика сходили из миссии США - быть лидером, иначе вакуум заполнит зло. Сегодняшняя администрация говорит иначе: лидерство - это бремя, а не привилегия.
Но тут нужно уточнить, что текущая стратегия - это не капитуляция. Это попытка умного перераспределения ресурсов. Просто США перестают гарантом «всего и везде», они требуют от союзников реальных обязательств, они концентрируют усилия против единственного равного соперника - Китая. Это гегемония по выбору, а не по инерции.
Однако последствия такого поворота необратимы. Если США отступают где-то на шаг, там тут же появляется кто-то другой - Китай, Россия, региональные игроки. Вот и страны ЕС десятилетиями жили в «комфорте Pax Americana» - высокой безопасности при минимальных расходах. А новая доктрина США означает, что Европа должна построить настоящую оборону, а не имитировать её. НАТО перестанет быть расширяющимся альянсом, а станет зоной самозащиты. Соответственно, Россия получит стратегическую возможность проверять волю Запада на прочность.
Уже имеющее место увеличение военных бюджетов неизбежно изменит внутреннюю политику ЕС, усилив правый популизм. Особо уязвимым становится Восточный фланг. Украина, страны Балтии, Польша - все они строили безопасность на уверенности, что Вашингтон придёт на помощь. Теперь эта уверенность не такая безусловная.
Что это значит для мира? Сравнение уместно с эпохой после Первой мировой войны: США всё ещё сильнейшая страна мира, но не единственный центр силы. Тогда результатом стали реваншистские войны и распад международных институтов. Сегодня ставки ещё выше: в мире ядерных держав ошибка может оказаться роковой.
Так что, новая стратегия США - это конец иллюзий. Америка больше не обещает спасать всех и всегда. Но это не отказ от лидерства, а переход к избирательной гегемонии, где Вашингтон сам решает, что важно, а что - нет. И если Европа не сумеет заменить американский зонтик реальной обороноспособностью, на континент может вернуться то, от чего его спасали десятилетиями - политика силы, сфер влияния и исторических реваншей. Мир вступает в эпоху, где Америке придётся бороться не за абсолютное доминирование - а за право оставаться первой.
