"Предать или не предать – вот в чем вопрос?", – такими сомнениями вот уже который день мучил себя и домочадцев Кеша Слугозадов. Он прогорал на самом выгодном в своей жизни деле, от которого ожидал долгих лет безостановочной, высокой прибыли и очень обеспеченной старости. Все, собственно говоря, к тому и шло. Кеша вот уже который год имитировал бурную деятельность на посту глашатая южногородского Агентства туризма.
За время своей имитационной деятельности и до того похожий на вопросительный знак узкоплечий провинциал, выдававший себя за столичного пижона, обзавелся пузом настолько выпирающим, что впору можно было заподозрить его в беременности. Лицо Кеши, широко известного в узких кругах алкоголика, стало еще более опухшим. Все это никак не способствовало развитию туризма в южном городе. Но когда это Кешу интересовал итоговый результат?!
Ему всегда важен был процесс. Особенно если в его ходе утолялись все финансовые, гастрономические и алкогольные запросы Слугозадова. А глава Агентства Фунтик Прохиндеев утолял все эти запросы Кеши. Благо, распил бюджетного бабла, получение прибыли за счет реализации множества разных прибыльных схем давали возможность Фунтику одаривать своего собутыльника и глашатая весьма щедро. Не так, конечно, как топ-чиновники "Газпрома" одаривали своих содержанок, формально имевших должности в этой компании, но ведь и услуг соответствующих Кеша Фунтику оказать был не в силах.
И вот сейчас вся эта дольче вита имела все шансы накрыться медным тазом. Причем как для Фунтика, так и для Кеши. Дело в том, что Фунтик настолько забросил работу, что прошляпил откровенные провалы в кадровой политике возглавляемого им ведомства. Выявилось, что в Агентстве завелись торговцы секретной информацией. Причем продавали они ее не абы кому, а дипломатам из посольства стран, которые всегда были негативно настроены к южному городу.
Естественно, что как только об этом стало известно там, где надо, Фунтику дали публичную затрещину в виде выговора. Ее звук разлетелся на весь южный город. До увольнения и объявления Прохиндеева лицом нерукопожатным оставалось совсем ничего. Естественно, что Фунтик, привыкший прятаться за маминой спиной, с горя перестал появляться на работе, с ужасом ожидая вынесения себе окончательного приговора.
Но Фунтик был родом из состоятельной семьи, и потерю должности он, пусть и обретя позор, мог бы перенести. Например, уехав на время из южного города куда подальше, дабы о нем забыли. А что делать Кеше? Финансовая подушка безопасности у Слугозадова была не того размера, чтобы позволить себе годы безработицы. Тем более что за время работы с Фунтиком он привык жить относительно припеваючи.
Переходить с хлеба с маслом и красной икрой на просто хлеб ему явно не хотелось. Тем более что и на хлеб тоже нужно было еще заработать, а он несколько лет назад, став глашатаем Фунтика, публично отрекся от профессии, которая дала Слугозадову все, включая квартиру, в которой он жил. Ею он обзавелся благодаря просьбе, с которой к Рамзесу Густобровому обратился куратор издания, в котором имитировал творческий надрыв Кеша.
Но у куратора случился публичный конфликт с Алишкой Тонкоусовым. Тот спустил на куратора Кеши всех своих информационных собак. И что вы думаете? Слугозадов выступил против этой стаи? Нет, конечно. Он привычно напился, а потом легко и просто переметнулся на сторону Тонкоусова. Со временем Слугозадову стало даже казаться, что он вовсе и не предал куратора, а просто обладал даром предвидения и талантом стратега.
Именно этот свой дар и талант он хотел запустить и ныне, когда снова пришла пора максимально дорого продаться. Кому? Тому, кто не побрезгует принять Кешу с его готовностью поведать обо всех схемах распила бюджетного бабла в Агентстве. Да и про то, куда вывозились средства, что и где на них покупалось, Слугозадов готов был поведать, дабы его снова приютили, дали оклад и возможность далее весомо надувать щеки, изображая что-то отдаленно похожее на поиск мысли. Но найдутся ли в южном городе желающие принять предложение Кеши? Ответа на данный вопрос у Слугозадова не было. И данное обстоятельство заставляло его трястись все сильнее и сильнее.
