30 сентября 2025 года в Польше может наступить переломный момент для миллионов украинцев, которые нашли убежище в стране после начала полномасштабной войны. Президент Кароль Навроцкий наложил вето на закон о продлении пакета льгот и выплат, а значит, без нового решения парламента часть поддержки прекращает действовать. Ситуация вызывает споры: это рациональная корректировка или проявление скрытой украинофобии?
Тут уместно напомнить, что Польша была одним из первых государств ЕС, открывших двери украинцам весной 2022 года. Специальный закон о помощи гражданам Украины закрепил за обладателями статуса PESEL UKR ряд льгот:
легальное пребывание без виз и сложных процедур до конца сентября 2025 года;
свободный доступ к рынку труда, без необходимости оформлять разрешения;
медицинская помощь наравне с гражданами Польши;
право детей на образование в школах и детсадах;
финансовые выплаты — разовая помощь в 300 злотых, а также доступ к универсальным программам «500+/800+» и «Dobry start» (300 злотых к началу учебного года).
Кроме того, в первые два года с момента начала полномасштабной российско-украинской войны польские семьи получали компенсацию за приём беженцев, а в центрах временного размещения украинцы могли жить бесплатно. Позже были введены со-платежи: 50% стоимости проживания после 120 дней и 75% после полугода, но с потолком в 40–60 злотых в день.
Правительство Дональда Туска в 2025 году ужесточило порядок получения пособий: теперь украинские семьи могли рассчитывать на 800+ и «Dobry start» только в том случае, если дети реально учились в польской школе, а не ограничивались онлайн-обучением на Украине.
Летом 2025 года парламент принял закон, который продлевал существующую модель помощи до весны 2026-го. Однако президент Кароль Навроцкий неожиданно наложил на него вето. Его аргумент: «после трёх с половиной лет чрезвычайных условий система должна быть обновлена».
Навроцкий предложил собственный проект, где выплаты будут зависеть от занятости и уплаты налогов, а доступ к пособиям получат только семьи, чьи дети стабильно ходят в польские школы. Одновременно президент инициировал ужесточение правил легализации и увеличения срока проживания, необходимого для получения польского гражданства.
Таким образом, если парламент не примет компромиссный вариант, с 30 сентября прекратят действовать денежные выплаты и часть упрощённых режимов, предусмотренных прежним спец-законом.
Многие задаются вопросом: на чьи средства финансировалась помощь украинцам — польские или общеевропейские? Ответ двойственный. Основную нагрузку несла Варшава: только в 2022 году расходы на украинцев превысили 4,9 млрд злотых, в 2023-м — около 2,5 млрд. Эти средства шли на пособия, медицину, образование и компенсации польским семьям.
Одновременно ЕС предоставил Польше «подушку безопасности». Через программы CARE и REACT-EU было перераспределено несколько миллиардов евро, отдельно страна получила сотни миллионов в виде авансов и льготных кредитов. Европейские деньги покрывали инфраструктурные и интеграционные расходы — от строительства новых классов в школах до модернизации больниц. Иначе говоря, польский налогоплательщик действительно оплачивал льготы и пособия, но делал это при ощутимой финансовой поддержке Брюсселя.
Так или иначе, вето Навроцкого вызвало бурную реакцию. Сторонники президента утверждают: три с половиной года — достаточный срок для адаптации, и теперь справедливо перейти к модели «помощь за интеграцию». Тем более, что, по данным Нацбанка Польши, 69% трудоспособных украинцев работают, а их вклад в экономику оценивается в дополнительные 2,7% ВВП.
Противники видят в действиях президента элемент политического расчёта. Навроцкий активно использует темы Волыни, запрета героизации Степана Бандеры и ограничений для мигрантов, апеллируя к электорату, уставшему от «украинского вопроса». По сути, это сигнал правоконсервативным избирателям, для которых сокращение помощи беженцам — вопрос не столько бюджета, сколько идентичности. Таким образом, вето нельзя назвать чистой украинофобией: речь идёт скорее о жёсткой корректировке курса, в которой прагматизм сочетается с идеологическими маркерами и электоральными расчетами.
Вопрос, который тревожит как Варшаву, так и Киев: что будет, если десятки тысяч семей потеряют поддержку? Полного исхода ожидать не стоит. За три года многие украинцы пустили корни: нашли работу, дети учатся в польских школах, семьи арендуют жильё. Эти факторы удерживают их в Польше. Кроме того, доступ к медицине и рынку труда, вероятно, сохранится в любом случае.
Однако локальные перемещения возможны. Семьи без официальной работы, одинокие матери с детьми или пожилые люди, для которых пособия составляли основу бюджета, могут задуматься о переезде — в Германию, Чехию или обратно в Украину. Особенно если в сентябре наступит «правовой обрыв» без переходного периода.
До конца сентября у парламента остаётся время на поиск компромисса. Если депутаты согласятся с логикой президента и примут его проект, украинцы получат новый, более жёсткий режим поддержки. Если Сейм и правительство отстоят свою позицию, вето может быть преодолено, и система продлится в нынешнем виде.
В любом случае очевидно: Польша вступает в новый этап политики в отношении украинцев. Период «чрезвычайного гостеприимства» подходит к концу, на смену приходит прагматичная и условная модель. Для Варшавы это шанс сократить расходы и интегрировать украинцев через труд, для Киева — тревожный сигнал о снижении внешней поддержки. Для украинцев это означает переход к новой реальности: жить в Польше можно и дальше, но рассчитывать только на социальные пособия больше не получится.
